Еще в 1914 году, за десять лет до написания поэмы конца, юная Марина Цветаева в стихотворении «Бабушке» задается вопросом от кого же достался ей в сердце «жестокий мятеж». Позже в своем дневнике она запишет, что «сердце – скорее Орган, чем оргАн», что в ее чувствах, как  и «в детских, нет степеней». Цветаева понимала себя очень хорошо, но приручить свою натуру, обуздать характер она не могла, да и не хотела. Когда читаешь биографию и стихотворения Марины Ивановны, то может складываться впечатление, что по венам у нее течет любовь. А известно, что без крови обычный человек - не жилец. Так и Цветаева! Если у нее нет любви, то она ее создаст. Она могла увлечься человеком в переписке, ни разу не видев его вживую. Увлечься и уверовать, что между ними то самое сильное чувство, которое движет всем и вся в этом мире. Письма Цветаевой к критику А. В. Бахраху в 1923 году тому подтверждение. Узнав о том, что молодой рецензент читает ее недавно вышедшую «Психею», Марина Ивановна находит недописанное письмо, которое писала Бахраху полтора месяца назад в ответ на его отзыв о ее «Ремесле», и продолжает его с новыми чувствами. Так Цветаева с июня 1923 года до сентября 1923 года пребывает в переписке с Бахрахом. Остановит это псевдо романтическое общение К. Родзевич, а точнее, те чувства, возникшие у Цветаевой к Родзевичу, которые накрыли и перекрыли все то, что было у поэта ранее.
Именно про ее письма к нему литературоведы скажут, что их можно читать как художественный текст; именно ему она напишет: «Я в первый раз люблю счастливого,  может быть в первый раз ищу счастья…»; именно разрыв с ним вдохновит ее на написание произведения сложного, тяжелого, «последнего».